В начале восьмого вечера мы отправились по незнакомой ближней верхней дороге в Рождественскую келью Климеев, известную обретением в ней братом Иосифом Муньосом — Кортесом чудотворной иконы Божией Матери Иверской — «Монреальской». Волновался, думая, что нас заждался там с утра отец Салафиил, с которым целый день не было связи. Да как бы не заблудиться в приближающихся сумерках, на незнакомых горных тропах.
Пройдя несколько метров от указателя на Катунаки, увидел стоящего мула, еще не верилось, что это тот самый заблудивший мул из кельи Климеев. Подхожу ближе, читаю на корзинном креплении хозяйскую надпись красной краской от Климеев. Дождавшись и встретив нас, он уверенно поцокал к своему дому, провожая нас по неизвестным, часто разветвляющимся тропам.
«Пресвятая Богородица — Игуменья Афона! Слава милосердию Твоему о нас грешных!» — звучало в изумленном очередным маленьким чудом сердце.
Пройдя метров двадцать за «мулашкой», захотелось еще воспользоваться его гужевой тягловой силой, благо корзина и крепительные резиновые веревки были на его спине. Но всякую мою попытку догнать и поставить, тяжелеющий с каждым метром, рюкзак с посланными книгами, вареньем, моей запасной одеждой и обувью не удавалось. Как только ускорял шаг, примериваясь к закидыванию рюкзака в «мулашкину корзину», мул так же прибавлял шаг, видимо, не желая нагружаться.
Тут уж я взмолился:
— Дорогое животное имей совесть, помоги!
Через несколько шагов мул останавливается, догоняю его, взваливаю свой рюкзак в его корзину, привязываю резиновыми веревками. Мул меня после всего этого пропускает вперед. — Мол, иди вперед, как владелец поклажи!
Двигаюсь налегке и по времени в пути, подсказанному знающими эту дорогу монахами из скита Агиа Анна, мы должны были быть совсем близко к цели нашего перехода. И тут незадача, очередная развилка тропинки. Две калитки у двух небольших оград, одна вверх — менее натоптанная, другая вниз — более утоптанная. Осматриваю обе дорожки. Наверху идут какие-то строительные или ремонтные работы, стоит недавно остановленная бетономешалка. Кучи не разбросанного песка, гравия. Затем спускаюсь на нижнюю дорожку, по которой сразу сначала пошли вместе с мулом. Он там остановился и не желает дальше двигаться. Сбегал вперед по этой дорожке на разведку. Возвращаюсь к мулу, стоит. Может, пощиплет травку и пойдет.
Мул наклонил голову, взял в рот какую-то смолу, или, обугливавшийся по краям корень, подержал во рту и выплюнул. Что он этим хотел сказать, я не понял. Посылаю Никиту, чтобы угостил его чем-нибудь вкусненьким и застимулировал дальше показывать нам путь. Мул стоит, ни с места. Мне не терпится добраться до отца Салафиила. Ждать нет времени, скоро стемнеет. Да и мало ли какие заскоки могут быть у родственника ослов. Возвращаюсь к мулу. Глажу, упрашиваю двигаться дальше, ни с места. Тогда беру свой рюкзак. А то загуляет снова где-нибудь с моими вещами, документами, посылками. Стой сколько хочешь, говорю, У нас нет времени изучать особенности твоего характера.
И отправляемся на самостоятельный поиск своего дальнейшего пристанища. Пролезаем по узким, плохо протоптанным, тропинкам дальше, видим поблизости похожие на келью Климеев домики и ограждения. Мне казалось, попади рядом к искомому месту, то сразу узнаю. Тем более недавно смотрел небольшой фильм отца Салафиила «Таинственное место обретения чудотворной иконы…» и там была показана памятная калитка-вход в Рождественскую келью Климеев. А тут! …Как будто глаза и память затуманила пелена.
Пытаемся найти кого-нибудь живого, чтобы спросить, но безуспешно. Вдруг, наконец, из одной соседней кельи выходит монах. Мы спрашиваем, он говорит, что мы немного не дошли до Климеев, что нужно возвращаться назад и повернуть направо. Возвращаемся, поворачиваем, оказываемся перед ущельем.
Теперь-то, понятно, что если спускаться вниз и подниматься из него понадобиться не менее часа. Рассматриваем виднеющиеся на той стороне ущелья кельи, как ласточкины гнезда на скалах. Узнать не могу! Тут уж надежда на себя совершенно закончилась, вскрылся особо мой грех самонадеянности и слабая, рассеянная молитва. Показываю фрагменты фильма «Таинственное место…» Никите и он сразу узнает нужную калитку. Через пять минут мы уже входим в нее. Внизу у загона для мулов стоит и помахивает хвостом наш «проводник и помощник», видно, давно уже пришедший коротким путем. Он не захотел идти неправильной дорогой, а мы его не поняли.
Уже смеркалось, слава Богу, калитка была открыта. Мы вошли внутрь кельи. Прошел по знакомым проходам. Заглянул в храм. В иконописную мастерскую, где была написана Иверская — Монреальская Чудотворная икона Божией Матери.
Трапезная закрыта. Просто «келья — призрак». Ни души!
Продолжение следует…