Много на Афоне разных непроходимых и неизвестных троп. Новая тропа меня завела сквозь густые заросли в скит Керасья. Он был когда то большим Русским. В скиту греческие монахи заняты все своим делом, сейчас их всего около 8 или 10 человек.
Никто ранее на наше очередное появление здесь не обращал внимания.
Все скиты, как скиты, а тут не принимают гостей. Все заняты своим делом, на послушании.Братья, нужно здесь поработать, предлагал я своим паломникам.
Как то раз вывезли мусор с территории, в следующую поездку подметали двор, поливали огород, в одну из поездок очистили канализацию с кухни на улицу. Ни кто так и не вышел и не спросил откуда мы.
Отшельники закрывались в своих кельях. Всё же меня что-то заставляло приходить в келью святого Георгия снова и снова.
Нас никто и никогда здесь не ждал и не встречал. Сами приходили придумывали себе послушание. Очередной раз подметали двор и уходили далее в Катунаки.
Как обычно, по программе начали спускаться с тропы в Керасию. Впервые услышал из своей группы, замечание.
Константин, может не стоит идти?, Мы же теряем высоту, потом попробуй поднимись обратно…
Я согласен! Начал сдаваться и я. Не пойдем, тем более после тяжелого восхождения на вершину, будет очень трудно подниматься из Керасьи обратно на основную тропу вверх. Ноги еле держали. Я понимал, что спустившись в Керасию, мы в очередной раз «поцелуем только замок». Следовательно, в следующий скит по маршруту мы только «приползем».
Привал. Сброшены рюкзаки. Солнце стало ярче, бескрайнее небо, окружающие деревья просто красавцы! Даже птицы начинали веселее петь в одной тональности с цикадами.
Отдохнем, пожалуй, немного с небольшим перекусом.
Хурма, хурма! Наш паломник обратил внимание на дерево, которое я раньше не замечал. Действительно, с дерева аппетитно свисала спелая хурма.
Было очень интересно смотреть со стороны на группу паломников, как каждый из нас включил интернет и, словно первоклассник, пытался произнести слово хурма на английском и греческом языках по слогам. Некоторые из группы строили целые вопросительные предложения. Все это для того, чтобы подойти к монаху и попросить фруктов с его дерева.
Приятные воспоминания, когда все вместе что-то делают. Мы же братья, а когда все вместе это сила.
Калимера Патэр! Евлогите! — начали мы разговор с греческого приветсвия.
Сгорбленный монах, ковырявшийся в своем огороде, обратил на нас внимание и, выправив спину, зазывающе махнул рукой, приглашая нас к себе в гости.
Откуда вы?
Вот это да, оказывается дедушка то русский. С этими словами начали перечислять, кто из какого города.
В этом году, очень много хурмы выросло, желаете попробовать?
Конечно, отец! Можно мы с земли соберём?
Есть уже собранная в ящике, возьмите сколько надо.
Настоящий, сладкий терпко-вяжущей фрукт оказался всем по вкусу.
Хороший был, запоминающийся привал, который мы еще долго будем вспоминать в телефонных разговорах, находясь уже дома в России. Привал с изучением английского языка, длившийся около двух часов, окончился селфи с мимо проходящим осликом, который шел своей дорогой, беззаботно помахивая хвостиком. Но ему пришлось всё-таки задержаться…
Во время привала вспомнил, что наша знакомая из Хабаровска передала со мной посылку и сказала, чтобы оставил ее в самом бедном скиту. В моем представлении самым бедный скит был Керасья.
До следующего нашего ночлега в Катунаках оставалось идти всего чуть больше часа. Времени еще было предостаточно, чтоб успеть зайти в Керасию и засветло придти в Ипатьевскую келью.
Братья, наверное, всё-таки нужно зайти в Керасию ненадолго. Попросить у святого Георгия благословение, смелости и мужества на нашу дальнейшую жизнь.
Давайте, конечно, сходим, поддержали братья паломники. Да после такого отдыха мы готовы хоть обратно на вершину. С такими праздными разговорами и шутками пришли в скит святого Георгия, не заметив, как оказались внутри небольшого дворика, расставили свои рюкзаки в шеренгу и расселись за столы и стулья в уютном дворике.
Дальнейшее произошедшее событие удивило нас настолько, что каждый из нас, не успев сесть, уже готов был вскочить с места.
Оооогооо…
Ни чего себе…
Вот это даааа…
Вау!!!
Один за другим непроизвольно выкрикивали восклицательные междометия.
Тише тише, полу шепотом предупредил я, здесь, наверное, такого шума со времён построения храма монахи не слышали.
Костя, ты же говорил, что это самый аскетичный скит?
А я и сам не пойму что происходит.
Монахи один за другим на подносах, выносили для нас угощения, горячий суп, салаты сыр и даже вино. Несколько часов спустя, после отдыха, впервые нас пригласили в храм на службу. Проходя по большой лестнице ведущей на второй этаж, хотелось все запомнить и запечатлеть все моменты на подходе в храм.
У входа в храм стоял Геронда и тяжело дышал.
Старец неожиданно обернулся, и я застыл под его взглядом. Его глаза до краев были наполнены любовью и каким то особенным светом. Светом любви. Это был тот же самый свет, та же любовь, которую я, будучи ребенком, видел в глазах отца и деда. Этот свет ни с чем нельзя было спутать. На глазах старца выступили слезы. Любовь старца ко всему настолько была сильна, что этот свет в его глазах открыл во мне какую то потайную дверь, за которой до сих пор томилось, словно невольница, все самое сокровенное. Раскаяние штормовой волной пронзило всю мою душу с головы до ног. Казалось я на мгновение понял, что же такое ад…
Это ни что иное как вечное раскаяние…
Глаза старца!
Свет которых пронесу через всю свою жизнь.
Одновременно в его глазах, я увидел усталость, переживание и многолетнюю непрекращающуюся молитву к Богу. Непроизвольно возникло непреодолимое желание покаяния. И упав на колени, на старые многовековые доски старого храма, молиться до тех пор, пока Господь Бог не простит все мои грехи и грехи моих близких.
Разговор с Герондой без слов, с глазу на глаз, до сих пор и сегодня заставляют меня возвращаться в Керасию снова и снова.
Константин Мышкин