Мы дошли до места, где по цепи можно было спуститься на тропу. Внешние Карули закончились: каменистая тропа обрывалась на самом верху красной скалы, уходившей отвесно вниз, к морю. Вниз спускалась цепь, конца которой из-за неровности скалы не было видно. И непонятно: сколько времени нужно спускаться по этой старой цепи, прижимаясь к горячей от солнца скале. Помолился и встал на карульскую самодельную лестницу.
Лестница гнилая, одна ступенька есть, а другой нет. Спускаясь, смотрел вниз, нащупывал ботинком небольшие выступы, отполированные ногами карулиотов. Глазам открывалась пропасть, и сердце частило, билось неровно, во рту пересохло: одно неверное движение, и сорвёшься вниз. Я знал, что там, внизу скалы – бездонная впадина, почти пропасть. Читал раньше, что глубина этой пропасти целый километр. О впадине рассказывали легенды: о страшном морском спруте, о морских рыбах-чудовищах с ужасной пастью, что обитают в неизведанной глубине Сингитского залива у Карульских скал.
Начал молиться вслух и освободился от мыслей про морских чудовищ. Спуск, к моей большой радости, оказался не очень долгим – метров тридцать. И вот – я стою на тропе, ведущей во Внутренние Карули. Восстанавливаю дыхание. Тропа представляет из себя небольшой выступ вдоль скалы, такую узенькую, сантиметров тридцать, террасу. На ней можно стоять и даже обеими ногами. Я весь в красной пыли от скалы, руки и колени дрожат. В конце путешествия они будут сбиты в кровь.
Если идти по тропе, то тебе будут встречаться тёмные отверстия, ведущие в пещерки. Здесь когда-то подвизались афонские отшельники. Сейчас Внутренние Карули опустели.
Хотя время от времени сюда приходят те, кто хочет проверить свои духовные силы и примерить на себя жизнь отшельников-карулиотов. И я встретил одного из таких временных жителей Внутренних Карулей. Это тоже был русский паренёк, который представился послушником Дмитрием. Он поселился в одной из пещер и был рад встрече с соотечественником, хотя о себе ничего почти не рассказывал.
Я и не пытался его расспрашивать: человек, который пришёл сюда помолиться в одиночестве, явно не нуждался в компании. Люди приходят на Карули для сугубой молитвы, для покаяния, иногда по обету. Меня уже предупредили, что попасть во Внутренние Карули может далеко не каждый: только тот, кого благословит Пресвятая Богородица.
Поэтому долгой беседы мы не вели, хотя Дмитрий гостеприимно предложил мне трапезу. Тут же на выступе скалы приготовил макароны, заварил чай.
После трапезы почувствовал прилив сил и, сидя на уступе скалы, уже бодро осмотрелся вокруг. Пришёл помысл о том, что не такие уж страшные эти Страшные Карули, что можно и здесь жить и молиться. Помысл был горделивый и, видимо, потому что не прогнал его сразу, – последовало мгновенное искушение.
Господь попустил показать мне, с какими опасностями встречались отшельники Карули:
Одно мгновение и вдруг, я почувствовал, что какая-то сила стала двигать меня на край пропасти. До пропасти было около метра, и меня охватил ужас: сейчас он скинет меня вниз как пылинку. Я упёрся ботинками в тропу, но моё движение к пропасти продолжалось, последняя надежда – дерево, за которое ухватился, руки не выдерживали, держался из последних сил, физическими силами нельзя противостоять духовному искушению.
— Господи Иисусе Христе…
В памяти сразу вспомнилось падение с крыши Успенского собора;
— Сыне Божий…
Потом ночное Восхождение на вершину горы Афон, шел один ночью, промокший до нитки, совершенно не зная тропы…
— Помилуй мя грешного…
Ну все! На этот раз уж наверняка, всё!!!
Прямо Сейчас здесь в Карулях, в которые я шел долгих 5 лет, все и оборвётся. Навсегда.
А как же семья? Как Татьяна, миленькая моя, хорошая…
ГОСПОДИ ИИСУСЕ ХРИСТЕ, СЫНЕ БОЖИЙ….
Начал испуганно, громко кричать Иисусову молитву…
И только тогда ощутил, что давление ослабло…
Да что же это за такое, а ???
ПОМИЛУЙ НААС… постепенно прекратилось вовсе.
Послушник, который был недалеко, и занимался своими делами, услышав мою молитву, ничего не спросил, понимающе кивнув головой. Видимо, он был знаком с подобным искушением.
Вот только тогда и я понял, что в Страшных Карулях – можно жить и молиться, но не всем, а подвижникам, которые обрели смирение. Господь и Пресвятая Богородица допустили меня сюда, защищая и оберегая, как духовного младенца.
Когда сумерки стали близки, я попрощался с Дмитрием, который в считанные часы стал почти родным – это свойство Афона сближать людей. Нужно было успеть до темноты вернуться назад, во Внешние Карули.
Ноги подкашивались, говорить и объяснять что-то, не было сил, да и речь стала не внятной, дикция нарушена, совсем.
Когда дошёл до пещеры иноков, у которых оставил рюкзак и все свои вещи. Они встретили меня радостно.
Константин Мышкин